Лето, полдень, жара. За приоткрытой створкой ворот санаторского гаража мужики сгрудились вокруг стола, на котором в беспорядке валялись кости домино. Обязательные дела уже закончены, игра надоела окончательно, а до конца рабочего дня еще не одна муха от зноя загнется.
— Может, пойдем до речки, окунемся? — Генка откинулся на нагретую кирпичную стенку. — Как раз через столовую дорога, заодно компота из холодильника стакан, другой плеснут.
— Охота тебе полтора километра пешком пылить, а там с ребятней на отмели плескаться? — подал голос водитель продуктовой машины и мечтательно вскинул голову. — Вот бы подводную лодку сделать, плывешь себе около дна, рыбок смотришь, солнышко наверху палит, а у тебя тихо, прохладно.
Он замолк и задумчиво вывел пальцем на пыльном стекле окошка овал, потом добавил человечка внутри, пририсовал подобие перископа.
— О! Да ты старую емкость от водовозки нарисовал, что на пустыре валяется! — вскинулся Генка. — Давайте туда Степаныча запихнем, и бухнем с обрыва!
— Сиди, бухальщик! — слесарь Иван Степанович отвесил легкий подзатыльник молодому человеку и вытер ладони о штаны. — А идея нормальная, за пару дней из бочки можно подлодку сварганить.
Эти слова ознаменовали начало новой эпохи. На неделю гараж и слесарная мастерская превратились в центральное конструкторское бюро. Мужики днем и до поздней ночи пропадали за плотно закрытыми воротами пустующей до этого пристройки. Грохот и лязг железа распугал в округе ленивых голубей и заставил котов перейти спать в более спокойное место. Конечно, сарафанное радио донесло сплетню о грандиозном строительстве «адской машины» и до директора санатория. Тот не стал выходить, как обычно у лечебного корпуса, а потребовал водителя отвезти его к самому гаражу, посмотреть на изобретение, и если надо, то влепить выговор старшему.
— Ну, показывайте, кулибины, мать вашу за ногу! — с порога начал директор и замер. Посреди помещения возвышалась сама настоящая субмарина в уменьшенном размере, с блестящими заклепками и лопастями винта от моторной лодки.
— Вы это как? Рассказывайте!
Последующий рассказ повел Иван Степанович, как идейный вдохновитель и руководитель проекта. Развернув на столе подобие чертежей, он обстоятельно показывал каждый узел и объяснял реализацию задумки. В лодке два отсека, нижний для балласта и верхний, непосредственно для человека. Педальный привод вращения винта, дыхательная система посредством выводимой на поверхность воды трубки, иллюминатор от списанной промышленной стиральной машины.
Около часа директор лазил по поверхности подводной лодки, залезал внутрь и удивленно крякал.
— А как вы погружаться будете? — вдруг осенило начальство.
— Все продумано! — вступил в разговор Генка. — Пол в жилом отсеке открывается, туда насыпаем соли, пока лодка не зависнет на определенной глубине. При подъеме на поверхность открываем отсек балласта, вода растворяет соль, а мы благополучно всплываем!
— Мдя, хорошо придумали… Ну и когда спуск на воду?
— В воскресенье, на излучине.
Утром выходного дня торжественная процессия из пяти мужиков двинулась к месту погружения. Лодка была заранее закреплена между плотами, осталось только посадить на место испытателя и торжественно «перерезать ленточку».
Генка запрыгнул внутрь и стал принимать пачки соли, выкидывая обратно пустые коробки.
— Все! Загружено!
Люк захлопнулся и изнутри послышался звук закручиваемых гаек.
— Отпускай! — голос теперь исходил из длинной дыхательной трубки.
Степанович махнул топором по крепким жердям, удерживающим лодку на плаву, и та с легким креном ушла под воду. На поверхности не очень чистой речки торчал только кусок трубы.
— Ну чё? Плыви!
— Ни хрена она не движется, видимо солью перегрузили! — донесся голос Генки. — Открываю люки отсека балласта и всплываю!
— Она не всплывает!
— Да подожди ты паниковать! Сейчас соль раствориться… — уже не очень уверенно сказал Иван Степанович.
— Аааа! Выпустите меня! — Генка орал битый час, а на берегу бегали ребятишки, иногда нарывшие к лодке, и подбадривали храброго испытателя ударами по борту лодки.
Мужики убежали за трактором, но тот, как на грех отказывался заводиться. Когда все-таки технику подогнали на берег, то из трубы тянулось только протяжное и заунывное «уууууу».
Лодку волоком вытащили на песок, быстро открутили через наружный механизм люк и извлекли на свет божий смертельно бледного Генку, дрожащего от холода и испуга.
История кораблестроения окончилась бесславно, мужики все-таки получили по выговору, а металлический корпус свезли на металлолом. Приемщики металла потом долго ругались, когда разрезая корпус, обнаружили сто килограмм окаменевшей соли.
